Пока внимание сосредоточено на Донбассе, проблемы Крыма отошли на второй план – Крым наш, не стреляют, все отлично. А Крым живет, и в этой новой повседневности много важного и ценного для всего русского мира.
1
Прежде всего, в Крыму еще очень много Украины. И дело тут не только в не смененных пока указателях ГАИ (так раздражавших еще в украинскую эпоху), не в постоянно попадающихся на глаза предметах жовто-блакитной расцветки, в постоянно запутывающих тебя ценниках, которые то в гривнах, то в рублях.
В конечном счете гривну с 1 июня отменят, указатели за год сменят, цвета при случае перекрасят. «Артек» ведь, куда недавно приезжал Медведев, а сейчас пытаются отправить детей из Славянска, уже не именуется «дитячьим табором».
Дело в более фундаментальных вещах – в психологии людей. Если в период украинской оккупации в глаза бросалось то, как много в крымчанах русского, то теперь сплошь и рядом замечаешь въевшиеся в людей осколки Украины.
То и дело продавцы, официанты, экскурсоводы машинально вставляют украинские обороты «так», «з иньшого боку», то и дело отпускают шуточки про Януковича, Азарова и прочих персонажей еще недавно актуальной для них политики. В то время как «в России» и «Россия» до сих пор употребляется в речи как субъект покровительствующий, но все-таки еще немножко внешний.
Воссоединение переживается пока как забавное приключение:
– Только я всех этих президентов-Мазеп выучил, как теперь все заново начинай, города надо учить, – шутит парень у кассы в магазине.
Я начинаю рассказывать ему: все просто, 50 – Санкт-Петербург, 100 – Москва, 500 – Архангельск.
– А на тысяче какой?
– На тысяче Ярославль. На пяти тысячах Хабаровск (на десятке, наверное, будет Севастополь – добавляю в уме).
– Ну ничего! Выучим.
В этом «выучим» тот зазор, который и позволил Крыму вернуться с такой легкостью. Привычка, рефлексы за эти 23 года выработались украинские. Все поколение младше сорока – так или иначе украинское. Но идея осталась в Крыму русской.
Живя «в Украине», эти люди по-прежнему помнили и учили, что Крым – это жемчужина России, а Севастополь – город русских моряков. Украина постепенно становилась привычкой, Россия оставалась идеей, идеальным смыслом.
Отсюда и тот впечатляющий исторический выбор Крыма в марте 2014-го, о котором напоминают плакаты, флаги, рисунки и даже выпущенное Новым Светом специальное праздничное шампанское.
Но надо понимать, что нас вытянула именно русская идея, а не неудобства украинского кризиса и не мысль о том, что в России лучше. Мы успели в последний момент, до того как бытие начало перемалывать сознание.
|
Республика Крым и город Севастополь в понедельник, через несколько дней после подписания соглашения о присоединении новых субъектов к России, появились на трех картах Российской Федерации: на сайте президента, Совета Федерации и на Яндекс.Картах (на фото) |
Еще 5 лет назад, когда я долго жил в Крыму, степень бытовой и языковой украинизации была меньше, чем сегодня. Пройди еще 5 лет, и, возможно, было бы уже поздно.
2
В этом смысле украинская нацгвардия и политика хунты очень помогают русскому делу в Донбассе. Там, как не трудно понять, степень украинизации была гораздо выше, бытовые навыки жизни «в Украине» абсолютными.
Мало того, последние 4 года Донбасс был своеобразным регионом-королем всей Украины. Культивируемая Майданом ненависть к Донбассу сыграла тут самую злую шутку – людей обидели, разозлили, унизили, а затем – начали убивать.
Россия там сперва играла роль не-Украины, российский флаг – роль неукраинского флага. И именно в это пространство и начала входить русская идея. Русские добровольцы, русские организаторы, русская новая идентичность – не вполне совпадающая с «русской идентичностью РФ».
Не случайно, что даже по своему составу лидеры ДНР – это редакция и авторский коллектив газеты «Завтра». Эта «Другая Россия» (до того, как слово было украдено либералами и национал-предателями, этот термин означал как раз антилиберальный и антикапитулянтский выбор) оказалась как раз той идеологией, которая была востребована Донбассом для его нового самоопределения, для его новой идентичности и готовности сражаться с оружием в руках за свою свободу.
Некогда проводившая принудительную украинизацию незалежная власть теперь проводит принудительную деукраинизацию. Хотел жить на Украине – получи снаряд в дом в награду. И через воронки от этих снарядов прорастают те самые новые русские, другие русские – стальные русские Стрелкова.
Донбасс оказался инкубатором для нового подъема русского начала, и, возможно, эффект «чистого листа», отсутствие опыта жизни в РФ с ее местами весьма своеобразными порядками сыграли свою роль.
Сейчас уже очевидно, что Донбасс будет строить свое государство, которое, быть может, расширится и на другие области Новороссии. Назад к Украине дороги нет – и от соответствующей иллюзии начинает избавляться даже Москва, игравшая в «воображаемого друга» Порошенко, готовая даже признать фальсификаторское позорище «выбором украинского народа», до тех пор, пока воображаемый друг не оскалился так, как даже и Турчинову, пожалуй, не снилось.
За последние дни у меня сформировалась уверенность, что молодые республики Донбасса Россия не бросит и со строительством государства им поможет. На те же мысли наводит и показательная зачистка Стрелковым в Славянске и Пушилиным-Бородаем в Донецке криминальных попутчиков восстания.
Причем Стрелков прибег даже к расстрелам по нормам советского военного времени. Это значит, что люди решили создавать государство и армию всерьез и надолго. Бог в помощь!
3
Но вернемся в Крым, к делам более житейским и курортным. Украинская пропаганда создала у своих жертв образ голодающего, переживающего серьезный кризис и шок Крыма, внезапно оставшегося без драгоценного укротуриста.
Этот пропагандистский образ ничего общего с действительностью не имеет. Полки магазинов ломятся от еды. Ассортимент начал приближаться к российскому – исчезают старые украинские товары, фактически остались только те, которые были на долгом хранении.
|
Симферополь. 12 марта. На проспекте Кирова накануне референдума, который определит статус Крыма |
Полно известных российских марок. Скоропортящейся едой Крым вполне обеспечивает себя сам – и делает это отлично. Продукция здешних кондитерских и хлебных заводов выше всяких похвал. Украинская водная блокада погубила промышленное рисоводство, но на остальные отрасли сельского хозяйства она повлиять не в силах.
А Южный берег так и вовсе обеспечен водой горных рек, текущей из карстовых пещер. Вкус этой речной воды так прекрасен, что с ним не сравнится, пожалуй, ни одно вино.
Фотографии пустынных пляжей имеют вполне прозаическое объяснение – все еще довольно холодно. Вода в море с трудом годится для тех, кто следует максиме: «Закаляйся, если хочешь быть здоров». Поэтому ехать в долгий отпуск в мае тому, кто хочет купаться, сюда, пожалуй, не стоит.
В этом главное отличие от той модели туризма, к которой Крым привык с Украиной. Для Украины это была зона шаговой доступности. В Крым можно было съездить. Прежде всего – на машине.
В России в Крым пока что «съездить» невозможно. В него можно только поехать. Запланировав заранее, основательно собравшись, нацелившись на весьма длительный срок.
Теперь сократится эффект воскресного переполнения курортов заскочившими на пару дней жителями Днепропетровска. Зато с началом сезона, и особенно в июле-августе, можно прогнозировать большое количество людей из России, которые будут находиться долго, ежедневно и, соответственно, будут довольно требовательны к месту своего постоянного пребывания.
Такое положение продлится до тех пор, пока Россия не создаст адекватные транспортные коммуникации в Крым – увеличится количество авиамаршрутов и будет введен в действие аэропорт Севастополя, появится мостовой переход и пойдут машины и поезда.
Ну или (самое простое и быстрое развитие событий) – Новороссия по линии Харьков – Днепропетровск – Запорожье окажется в той или иной форме в дружественных России руках и восстановится нормальное автомобильное и железнодорожное сообщение.
4
С точки зрения туристической экономики, крымчан изменение схемы прибытия туристов имеет скорее минусы (впрочем, они не слишком напрягаются и полагают, что нынешний май не слишком малолюдней прошлого). Но вот с точки зрения отдыхающего тут можно усмотреть скорее плюсы. Не задыхаться в прелой толпе, не шагать через груды тел на пляже, не отправляться от дверей любимого кафе потому, что все забито, не выслушивать про то, что «у нас сейчас только группы», – все это бесценно.
Временное малолюдство – отличный шанс для развития высокого сервиса, который, быть может, будет дорогим, зато качественным и выигрывающим клиентов за счет этого качества, а не за счет «некуда деваться».
Еще исчезновение варварских толп протоукров существенно сказывается на ощущении уровня аутентичной крымской русской культуры. Гуляя по Гурзуфу вечером, я прислушался к живому шансону из ресторана и вдруг удивился: «Свеча горела на столе, свеча горела».
На следующее утро, остановившись перекусить у машины на одной из гурзуфских улиц, мы внезапно услышали откуда-то из-за закрывающих дом кипарисов, как кто-то мастерски играл Листа. После того как мы взобрались на вершину скалы рядом с Массандрой, пожилая экскурсовод (впрочем, скакавшая по камням, как девочка) показала нам фантастическую панораму лесов, гор и моря и вдруг прочла стихотворение Зинаиды Гиппиус...
И это не говоря об уровне бытовой культуры. Здесь все невероятно предупредительны, вежливы и невероятно дружелюбны. Мы, привыкшие к рассказам о культурных европейцах и бескультурных наших, тихо приседали – большинство французского персонала покажется вам, по сравнению с крымской торговкой с рынка, отмеривающей вам белую черешню, просто развязными хамами, лишь вчера стянувшими санкюлотский колпак.
На мой вкус, сравниться с Крымом по уровню положительных эмоций может лишь Австрия. Но и ощущение от нее все же подпорчено Кончитой Колбасовой. Сравнить ощущение неги, охватывающее тебя в Крыму, с постоянным стрессом, который испытываешь, к примеру, на Лазурном берегу – попросту невозможно.
Как знать – пронеслась в моем наконец-то начавшем получать нормальное количество кислорода мозгу шальная мысль. Может быть, Крым в конечном счете станет точкой сборки и сбора нормальной русской интеллигенции.
Пространством обитания художественной и артистической богемы, местом, где ученые лихорадочно дописывают ночами свои диссертации, источником вдохновения писателей. Может быть, утраченная в ХХ веке нить, связывавшая нас с чеховским, шаляпинским, волошинским Крымом, наконец вновь свяжется?
Свежие комментарии