Сегодня США, как и весь мир, сталкиваются со множеством опасных кризисов. Возник даже кризис легитимности таких высших государственных институтов как Конгресс, пост президента и Верховный суд. Кроме того, упало общественное доверие к СМИ, правоохранительной системе, религиозным структурам, банкам и корпорациям. Люди перестают верить в социальную мобильность и справедливость. Неолиберальная идеология, которая доминировала в общественном дискурсе в течение 40 лет, провалилась, и мы не знаем, чем её заменить. Мы переживаем безысходный кризис неолиберального капитализма и политической системы.
Этот кризис создал чрезвычайную неопределённость. Старые нормы и ожидания больше не имеют смысла, и мы не знаем, что дальше делать. Сейчас совершенно ясно, что такие обстоятельства способствуют популярности демагогов, которые могут использовать в своих интересах народные разочарования. Неизвестно, какой новый порядок заменит старый, и возможен ли он вообще. Мы переживаем период междуцарствия, когда старый порядок больше не может существовать, а новый не может родиться. Давайте взглянем на историю прошлого века, в начале которого произошёл аналогичный кризис. Ревущая экономика 1920-х создала огромное экономическое неравенство. Коллапс этой безумной системы привёл к Великой депрессии 1930-х. Нестабильные условия жизни большинства рабочих привели к усилению общественных движений, особенно профсоюзного движения, которые заставили правительство Рузвельта реформировать капитализм, чтобы спасти его от самого себя.
Крах экономики и народное давление принудили к пассивной революции сверху. Правительство ввело регулирование капиталистических рынков с помощью Комиссии по ценным бумагам и биржам, чтобы избежать очередного обвала фондового рынка. Оно также предоставило рабочим некоторые защиты от рыночной нестабильности, организовав федеральные трудовые программы, страхование по безработице, поддержку сельскохозяйственных цен и социальное обеспечение. Кейнсианская политика стремилась стимулировать потребительский спрос за счёт дефицитных расходов. Но только Вторая мировая война привела к полной занятости в США. Продолжение и расширение политики Нового курса в послевоенные годы привело к повышению уровня жизни большинства населения. Именно эта форма «американской мечты» принесла стабильность либеральной демократии. Это была эпоха социал-демократии. Это было расширение демократии, с точки зрения интересов народа, который смог воспользоваться максимумом возможностей капиталистической экономической системы. В этом её триумф и окончательное поражение.
Создание глобального капитализма.
Хотя правительство Рузвельта запомнилось Новым курсом, её важнейшее наследие – фундамент для создания глобального капиталистического порядка. Понимая, что после войны США станут единственной промышленной сверхдержавой в мире, правительство начало планировать расширение капитализма по всему миру в интересах США. В конце войны США создали бреттон-вудские институты: Всемирный банк, Международный валютный фонд, а немного позже Всемирную торговую организацию – все они управлялись Министерством финансов США. Эти институты расширили власть транснациональных корпораций с помощью соглашений о так называемой свободной торговле.
С самого начала, цель состояла в создании сложного мирового порядка, который был бы защищён от национальной конкуренции, спровоцировавшей две мировые войны. Но этот мировой порядок был однозначно капиталистическим, исключающим социалистические альтернативы в Европе и бывших колониях. Холодная война была не просто борьбой США с Советским Союзом. Прежде всего, это была борьба с так называемым «третьим миром», чтобы помешать ему избавиться от капитализма с помощью социализации экономики. Экономическая «помощь для развития» стран этого мира была направлена на превращение их в капиталистические придатки США и Европы. Хотя в то время они казались неважными для западных капиталистических стран, к 1980-м они уже были критически необходимы для выживания глобального капитализма.
Хотя Рузвельт спас капитализм, капиталисты не были довольны социал-демократией Нового курса, особенно после её расширения в 1960-х. Столкнувшись с давлением общественных движений этого периода, капиталисты бросились в контрнаступление в классовой войне, приняв в 1971 году Меморандум Пауэлла. Дэвид Харви в своей «Краткой истории неолиберализма» написал, что это был стратегический план построения неолиберальной идеологии корпоративного капитализма. Но радикально изменил ситуацию экономический кризис стагфляции. Пока прибыль росла, капиталисты соглашались с требованиями рабочих, которые хотели получать свою долю роста производительности в обмен на классовый мир. Но в 1970-х прибыль упала, и капиталисты сократили долю рабочих. Наступление на профсоюзы ослабило их силу, позволив сокращать льготы и зарплаты. При поддержке государства корпорации начали переводить производство за границу, чтобы использовать низкооплачиваемую рабочую силу.
В 1980-х началась новая эра глобализации под управлением неолиберальной политики. Свободная торговля, приватизация государственной собственности и дерегуляция экономики отдали приоритет рынку, на котором доминировал корпоративный капитал. Это было уничтожением социального либерализма. Неолиберализм освободил капитал от демократических социальных ограничений. Неолиберализм поддерживали все политики от Рейгана до Клинтонов, и от Обамы до Трампа. Неолиберализм стал господствующей идеологией, заменив социал-демократию.
Хотя глобализация временно помогла справиться с кризисом капитализма, главный системный кризис сверхнакопления сохранился. Это означает накопление такого большого капитала, что больше не остаётся способов реинвестировать его с прибылью. Полное обращение капитала – когда прибавочная стоимость, созданная производительным трудом, может быть реализована в обмен на его продукты, и эта прибыль затем реинвестируется для получения дальнейшей прибыли. Капитал живёт за счёт бесконечного накопления прибавочной стоимости. Системная проблема, с которой мы сталкивались всё последнее время, заключается в том, что накоплено так много капитала, что больше не осталось места, куда его можно было бы вложить с прибылью. Перемещение капитала в развивающиеся страны открыло новые возможности для роста прибыли, благодаря эксплуатации дешёвого труда. Но это привело к дальнейшему сверхнакоплению капитала, усугубляя кризис капитализма. Сегодня у банков и корпораций столько денег, что они просто не знают, что с ними делать.
Затем финансисты придумали инвестировать деньги не в производство, а в покупку долгов. Проценты по долгу считаются ими прибылью, хотя при этом никакая новая продукция не производится. Такими образом, в руках капиталистов растёт прибыль, которая, на самом деле, является фиктивным капиталом, который выражается в денежных единицах, но никак не соответствует реально произведённой продукции. Эти спекуляции постоянно повышают сумму долга, пока не рухнет вся финансовая пирамида, как произошло в 2008 году. Затем государство, беря на себя роль страховщика последней инстанции, спасает финансовую систему массивным денежным вливанием для восстановления ликвидности банков, которые продолжают свои спекулятивные азартные игры, не заботясь о моральной ответственности.
Это показало, что современное государство действует не в интересах народа, как при социал-демократии. Оно действует в интересах капитала, хотя он больше не приносит пользу народу. Это и подорвало легитимность государства. Однако, доверие к правительству начало падать ещё в 1970-х, когда государство помогало корпорациям выводить производство в развивающиеся страны. Национальное государство начала капитализма превратилось в «глобализированое государство» - т.е. в государство, которое служит не народу, а транснациональному корпоративному капиталу. При социал-демократии государство пользовалось широкой общественной поддержкой, так как оно могло управлять экономикой и поднимать уровень жизни. Как пишет в своей книге «Каким будет конец капитализма? Очерки о провале системы» немецкий экономист и социолог Вольфганг Штрик: «Более двух десятилетий непрерывного роста привели к глубоко укоренившемуся народному представлению об экономическом прогрессе как о праве граждан демократического общества». Неолиберальная глобализация подорвала это представление, отдав это «право» корпорациям, политическая элита утратила доверие граждан, что и было показано выборами 2016 года.
Неолиберализм вместо неолиберализма.
Большая часть избирателей «чертовски разозлилась», как выразился Майкл Мур, и хотела бросить в политическую систему человеческий коктейль Молотова. Этим коктейлем стал Дональд Трамп. Большая часть избирателей голосовала за него как за «противника истеблишмента». Политическая элита США давно наладила такую систему выборов, которая гарантирует правление неолибералов, несмотря на страдания, которые она причиняет народу (застой доходов, деиндустриализация, аутсорсинг производства, уничтожение профсоюзов, сокращение социальной помощи и т.д.). Растущее недовольство элитами Уолл-Стрит не находило своего политического выражения до 2016 года, когда Берни Сандерс и Дональд Трамп организовали свои предвыборные кампании с опорой на это недовольство. Руководство Демократической партии наплевало на народный гнев и насильно проталкивало непопулярного неолиберального кандидата. Республиканская партия пришла к выводу, что победить сможет только популярный демагог. Несмотря на свою принадлежность к капиталистической элите, Трамп стал восприниматься народом как «враг» элиты.
Политологи ругают его за неспособность править, но они забывают: Трамп был избран не для правления, а для разрушения. И он хорошо справляется со своей задачей. Избирательная система открыла двери для наступающего капитала, который разрушает последние следы социал-демократии и укрепляет неконтролируемый неолиберальный режим. Избиратели, конечно, надеялись не на это. Разочаровавшись в неолиберализме, они получили новое неолиберальное правительство. Правительство Трампа разрушает регулирование, которое может угрожать корпоративным прибылям. Постоянно сменяя высших чиновников и ставя во главе министерств людей, которые настроены против главных задач этих министерств, Трамп стремится освободить капитал от социальной ответственности. Он также существенно сократил налоги для корпораций и олигархов, ещё больше уменьшив бюджетные доходы, необходимые для нормальной работы государства. Это ведёт к дальнейшему росту неравенства, ухудшению жизни нижних 80%, ослаблению потребительского спроса, дальнейшему обогащению богатых и усилению кризиса сверхнакопления.
Вся эта политика основана на неолиберальном мифе: якобы, рынок может самостоятельно управлять обществом, без участия государства. Хотя в краткосрочной перспективе это может принести корпорациям прибыль, эта ситуация нестабильна. Но капитал, видимо, уже настроился на саморазрушительную неолиберальную оргию. Для стабильного существования капитализм нуждается в руководящей руке государства. Рынок не может сам себя регулировать. Оставленные без управления, капиталисты могут разрушить всю систему. И хотя некоторые капиталисты называют поведение Трампа отталкивающим, они рады росту своей прибыли при его правлении.
Движение вперёд.
Перед нами встал вопрос: можно ли спасти капитализм, как это случилось в 1940-х? Проблема в том, что сейчас нет силы, которая смогла бы удержать капитал от самоубийства. Транснациональный капитал избавился от власти государств, а значит от ответственности перед обществом. Все глобальные институты власти созданы в интересах транснациональных корпораций и защищают их краткосрочные прибыли, поэтому они неспособны остановить падение в пропасть. Народы могут кричать об опасности хаоса, но у них нет власти, и их никто не слушает. Но мере развала старого порядка у нас появляется шанс получить свободу и построить альтернативу капитализму. Это нельзя сделать, умоляя элиту исправить систему, мы сами должны создавать новые институты, которые будут защищать интересы человечества. Для этого понадобятся мужество и творчество. В целом, это будет происходить на местном уровне, где целые общины могут существовать вне власти корпораций и их политических лакеев. Мы должны построить новый общественный порядок снизу вверх.
Мы должны начать выходить за барьеры капитализма, даже если они всё ещё окружают нас. Для этого мы должны понимать, какое общество мы хотим: экономику, которая поддерживает человеческое развитие; демократическую политику, которая основана на участии всех граждан; социальные ценности, которые уважают человеческие отношения. В основе такого общества лежат институты и ресурсы, которые способствуют человеческому развитию и общественному объединению для всеобщей пользы. Жизнь в эпоху междуцарствия дезориентирует. Всё, что раньше казалось прочным, теперь лежит под нашими ногами, и у нас появляется шанс для творчества. Но, что нам нужно сотворить? У нас нет никаких планов. Мы должны разрабатывать их. Единственное, что у нас остаётся – это вера в ценность человечества. Построение нового общества на этом фундаменте – это главная задача нынешнего поколения.
Источник: The Death Of Neoliberalism Is An Opportunity To Birth A New System, Cliff DuRand, Truthout, popularresistance.org, May 13, 2018.
Создание глобального капитализма.
Хотя правительство Рузвельта запомнилось Новым курсом, её важнейшее наследие – фундамент для создания глобального капиталистического порядка. Понимая, что после войны США станут единственной промышленной сверхдержавой в мире, правительство начало планировать расширение капитализма по всему миру в интересах США. В конце войны США создали бреттон-вудские институты: Всемирный банк, Международный валютный фонд, а немного позже Всемирную торговую организацию – все они управлялись Министерством финансов США. Эти институты расширили власть транснациональных корпораций с помощью соглашений о так называемой свободной торговле.
С самого начала, цель состояла в создании сложного мирового порядка, который был бы защищён от национальной конкуренции, спровоцировавшей две мировые войны. Но этот мировой порядок был однозначно капиталистическим, исключающим социалистические альтернативы в Европе и бывших колониях. Холодная война была не просто борьбой США с Советским Союзом. Прежде всего, это была борьба с так называемым «третьим миром», чтобы помешать ему избавиться от капитализма с помощью социализации экономики. Экономическая «помощь для развития» стран этого мира была направлена на превращение их в капиталистические придатки США и Европы. Хотя в то время они казались неважными для западных капиталистических стран, к 1980-м они уже были критически необходимы для выживания глобального капитализма.
Хотя Рузвельт спас капитализм, капиталисты не были довольны социал-демократией Нового курса, особенно после её расширения в 1960-х. Столкнувшись с давлением общественных движений этого периода, капиталисты бросились в контрнаступление в классовой войне, приняв в 1971 году Меморандум Пауэлла. Дэвид Харви в своей «Краткой истории неолиберализма» написал, что это был стратегический план построения неолиберальной идеологии корпоративного капитализма. Но радикально изменил ситуацию экономический кризис стагфляции. Пока прибыль росла, капиталисты соглашались с требованиями рабочих, которые хотели получать свою долю роста производительности в обмен на классовый мир. Но в 1970-х прибыль упала, и капиталисты сократили долю рабочих. Наступление на профсоюзы ослабило их силу, позволив сокращать льготы и зарплаты. При поддержке государства корпорации начали переводить производство за границу, чтобы использовать низкооплачиваемую рабочую силу.
В 1980-х началась новая эра глобализации под управлением неолиберальной политики. Свободная торговля, приватизация государственной собственности и дерегуляция экономики отдали приоритет рынку, на котором доминировал корпоративный капитал. Это было уничтожением социального либерализма. Неолиберализм освободил капитал от демократических социальных ограничений. Неолиберализм поддерживали все политики от Рейгана до Клинтонов, и от Обамы до Трампа. Неолиберализм стал господствующей идеологией, заменив социал-демократию.
Хотя глобализация временно помогла справиться с кризисом капитализма, главный системный кризис сверхнакопления сохранился. Это означает накопление такого большого капитала, что больше не остаётся способов реинвестировать его с прибылью. Полное обращение капитала – когда прибавочная стоимость, созданная производительным трудом, может быть реализована в обмен на его продукты, и эта прибыль затем реинвестируется для получения дальнейшей прибыли. Капитал живёт за счёт бесконечного накопления прибавочной стоимости. Системная проблема, с которой мы сталкивались всё последнее время, заключается в том, что накоплено так много капитала, что больше не осталось места, куда его можно было бы вложить с прибылью. Перемещение капитала в развивающиеся страны открыло новые возможности для роста прибыли, благодаря эксплуатации дешёвого труда. Но это привело к дальнейшему сверхнакоплению капитала, усугубляя кризис капитализма. Сегодня у банков и корпораций столько денег, что они просто не знают, что с ними делать.
Затем финансисты придумали инвестировать деньги не в производство, а в покупку долгов. Проценты по долгу считаются ими прибылью, хотя при этом никакая новая продукция не производится. Такими образом, в руках капиталистов растёт прибыль, которая, на самом деле, является фиктивным капиталом, который выражается в денежных единицах, но никак не соответствует реально произведённой продукции. Эти спекуляции постоянно повышают сумму долга, пока не рухнет вся финансовая пирамида, как произошло в 2008 году. Затем государство, беря на себя роль страховщика последней инстанции, спасает финансовую систему массивным денежным вливанием для восстановления ликвидности банков, которые продолжают свои спекулятивные азартные игры, не заботясь о моральной ответственности.
Это показало, что современное государство действует не в интересах народа, как при социал-демократии. Оно действует в интересах капитала, хотя он больше не приносит пользу народу. Это и подорвало легитимность государства. Однако, доверие к правительству начало падать ещё в 1970-х, когда государство помогало корпорациям выводить производство в развивающиеся страны. Национальное государство начала капитализма превратилось в «глобализированое государство» - т.е. в государство, которое служит не народу, а транснациональному корпоративному капиталу. При социал-демократии государство пользовалось широкой общественной поддержкой, так как оно могло управлять экономикой и поднимать уровень жизни. Как пишет в своей книге «Каким будет конец капитализма? Очерки о провале системы» немецкий экономист и социолог Вольфганг Штрик: «Более двух десятилетий непрерывного роста привели к глубоко укоренившемуся народному представлению об экономическом прогрессе как о праве граждан демократического общества». Неолиберальная глобализация подорвала это представление, отдав это «право» корпорациям, политическая элита утратила доверие граждан, что и было показано выборами 2016 года.
Неолиберализм вместо неолиберализма.
Большая часть избирателей «чертовски разозлилась», как выразился Майкл Мур, и хотела бросить в политическую систему человеческий коктейль Молотова. Этим коктейлем стал Дональд Трамп. Большая часть избирателей голосовала за него как за «противника истеблишмента». Политическая элита США давно наладила такую систему выборов, которая гарантирует правление неолибералов, несмотря на страдания, которые она причиняет народу (застой доходов, деиндустриализация, аутсорсинг производства, уничтожение профсоюзов, сокращение социальной помощи и т.д.). Растущее недовольство элитами Уолл-Стрит не находило своего политического выражения до 2016 года, когда Берни Сандерс и Дональд Трамп организовали свои предвыборные кампании с опорой на это недовольство. Руководство Демократической партии наплевало на народный гнев и насильно проталкивало непопулярного неолиберального кандидата. Республиканская партия пришла к выводу, что победить сможет только популярный демагог. Несмотря на свою принадлежность к капиталистической элите, Трамп стал восприниматься народом как «враг» элиты.
Политологи ругают его за неспособность править, но они забывают: Трамп был избран не для правления, а для разрушения. И он хорошо справляется со своей задачей. Избирательная система открыла двери для наступающего капитала, который разрушает последние следы социал-демократии и укрепляет неконтролируемый неолиберальный режим. Избиратели, конечно, надеялись не на это. Разочаровавшись в неолиберализме, они получили новое неолиберальное правительство. Правительство Трампа разрушает регулирование, которое может угрожать корпоративным прибылям. Постоянно сменяя высших чиновников и ставя во главе министерств людей, которые настроены против главных задач этих министерств, Трамп стремится освободить капитал от социальной ответственности. Он также существенно сократил налоги для корпораций и олигархов, ещё больше уменьшив бюджетные доходы, необходимые для нормальной работы государства. Это ведёт к дальнейшему росту неравенства, ухудшению жизни нижних 80%, ослаблению потребительского спроса, дальнейшему обогащению богатых и усилению кризиса сверхнакопления.
Вся эта политика основана на неолиберальном мифе: якобы, рынок может самостоятельно управлять обществом, без участия государства. Хотя в краткосрочной перспективе это может принести корпорациям прибыль, эта ситуация нестабильна. Но капитал, видимо, уже настроился на саморазрушительную неолиберальную оргию. Для стабильного существования капитализм нуждается в руководящей руке государства. Рынок не может сам себя регулировать. Оставленные без управления, капиталисты могут разрушить всю систему. И хотя некоторые капиталисты называют поведение Трампа отталкивающим, они рады росту своей прибыли при его правлении.
Движение вперёд.
Перед нами встал вопрос: можно ли спасти капитализм, как это случилось в 1940-х? Проблема в том, что сейчас нет силы, которая смогла бы удержать капитал от самоубийства. Транснациональный капитал избавился от власти государств, а значит от ответственности перед обществом. Все глобальные институты власти созданы в интересах транснациональных корпораций и защищают их краткосрочные прибыли, поэтому они неспособны остановить падение в пропасть. Народы могут кричать об опасности хаоса, но у них нет власти, и их никто не слушает. Но мере развала старого порядка у нас появляется шанс получить свободу и построить альтернативу капитализму. Это нельзя сделать, умоляя элиту исправить систему, мы сами должны создавать новые институты, которые будут защищать интересы человечества. Для этого понадобятся мужество и творчество. В целом, это будет происходить на местном уровне, где целые общины могут существовать вне власти корпораций и их политических лакеев. Мы должны построить новый общественный порядок снизу вверх.
Мы должны начать выходить за барьеры капитализма, даже если они всё ещё окружают нас. Для этого мы должны понимать, какое общество мы хотим: экономику, которая поддерживает человеческое развитие; демократическую политику, которая основана на участии всех граждан; социальные ценности, которые уважают человеческие отношения. В основе такого общества лежат институты и ресурсы, которые способствуют человеческому развитию и общественному объединению для всеобщей пользы. Жизнь в эпоху междуцарствия дезориентирует. Всё, что раньше казалось прочным, теперь лежит под нашими ногами, и у нас появляется шанс для творчества. Но, что нам нужно сотворить? У нас нет никаких планов. Мы должны разрабатывать их. Единственное, что у нас остаётся – это вера в ценность человечества. Построение нового общества на этом фундаменте – это главная задача нынешнего поколения.
Источник: The Death Of Neoliberalism Is An Opportunity To Birth A New System, Cliff DuRand, Truthout, popularresistance.org, May 13, 2018.
Свежие комментарии