Дочитаете главу из романа до конца и вам многое станет ясно.
Великая Мария
... Ночь с третье на четвертое апреля тридцать третьего года стала для Великой Марии поистине ужасной. Перед ее внутренним взором неотступно стоял образ распятого Иисуса. Его пробитые гвоздями ладони. Его скрещенные ступни, пригвожденные к вертикальному столбу трехгранным гвоздем. Капли крови на лбу в тех местах, куда вонзились острые шипы тернового венца, водруженного на царственную голову Иисуса одним из римских воинов. Струя крови, вытекающая на раны, нанесенной Иисусу боевым копьем сотника по имени Лонгин. И стая ворон, присевшая на кроны деревьев, росших за Голгофой и полукольцом окружавших виллы чиновников и судей, священников и царедворцев. В тот момент Великая Мария еще не могла знать о том, что вид шикарных вилл позади Голгофы, очень скоро родит в ее душе стойкое отвращение к неправедному богатству.
Голова Христа, склоненная на Его правое плечо, словно бы указывала на того человека, с которого всем грешникам следовало брать пример. Этим человеком был распятый справа от Христа разбойник Дисмас.
Образ распятого Христа то возникал перед Великой Марией весь целиком, то вдруг ее сознание выхватывало из него лишь увеличенные в десятки раз фрагменты. И все то недвижимое имущество, включая землю и дома, которые она унаследовала от своей матери, Великая Мария вскоре продаст. А деньги раздаст нищим. В эту сумму она также включит деньги, полученные ею от своего отца в день ее совершеннолетия. Себе Великая Мария не оставит ничего. Но не только об этом не могла знать в ужасную ночь с третьего на четвертое апреля тридцать третьего года Великая Мария. Не знала она и того, что вскоре после вознесения Христа на небо, ей предстоит стать лидером христианской общины, в которую, кроме нее, войдут Иосиф Аримафейский. Лазарь с двумя своими сестрами - Марией и Марфой. Иоанна - жена Хузы - домоправителя царя Ирода. Мария Клеопова и Саломея - мать апостола Иакова. Великая Мария не сможет найти общего языка с Петром, возглавившим в те же дни другую христианскую общину Палестины, составленную из двенадцати апостолов. Противостояние Петра, трижды предавшего Иисуса, и Великой Марии, бывшей с Ним до конца, достигнет своей кульминации в тот момент, когда члены общины Великой Марии, включая ее саму, будут приговорены к мучительной смерти. Но Иисус не оставит Великую Марию. Правда, свои последние тридцать лет Великая Мария проведет вдалеке от Палестины. Свое служение она продолжит в Галлии. И окончит его в Эфесе, где вместе с Девой Марией станет помогать апостолу Иоанну в его миссионерском служении. Но все это случится потом, а в ту ночь, о которой идет речь, Мария лихорадочно ждала рассвета. Ночная тьма настолько угнетала Марию, что она не находила себе места. И то глухо стонала на неразобранной постели, а то, вскочив с нее, начинала метаться по комнате. И все это лишь для того, чтобы, спустя минуту, вновь со стоном упасть на постель.
Лишь только первые лучи субботнего солнца окрасили медовым цветом восточный край небосклона, как Мария, словно стрела, выпущенная из лука, устремилась прочь из своего дома. Ее путь лежал к иерусалимской гостинице, в которой двумя днями ранее сняли номер Лазарь и его сестры.
Душевное состояние Марфы и Марии - двух сестер Лазаря - были немногим лучше, чем внутренняя буря, которую переживала Великая Мария. Поэтому сестер Лазаря озадачил ее радостный вид. Но известно, что истинное горе часто сопровождается кажущимся весельем, тогда истинная радость зачастую узнается по слезам.
- Ну, что вы сидите? - обратилась к трем постояльцам Великая Мария. - Накрывайте на стол! Ставьте угощения! Мне хочется много вам рассказать! Ну, что же ты, Марфа?
- Мария, - пытаясь разобраться в душевном состоянии своей дальней родственницы, сказала Марфа. - Сегодня суббота - рынок закрыт. Из всех угощений у нас есть только сыр и смоквы. Я бы могла сварить сырную похлебку, но закон запрещает в субботу разжигать печь.
- Так неси сыр. И неси смоквы! - опускаясь на один из стульев, окружавших стол, приказала сестрам Мария. – Только не стой. Ты же не сторож, чтобы нас всех сторожить.
- Сейчас принесу, - кивнула Марфа.
- Лазарь, сядь, попросила Лазарю Великая Мария, когда Марфа вышла. - И ты, Мария, тоже сядь. Не надо стоять, и не надо так тяжело молчать. Каждый из нас старается разглядеть в случившимся долю своей вины. Нам не следует себя казнить. Иначе, мы рассоримся. То, что вчера случилось с Иисусом, должно было произойти. Иисус сам мне об этом говорил, когда мы оставались наедине.
- Почему, наедине? - спросил Лазарь.
- Потому что ученики очень часто Его не понимали. Когда Иисус сказал, что в Иерусалиме ему надлежит впасть в руки неправедных судей, Петр возразил, сказав, что не надо ходить в Иерусалим. По логике Петра выходила, что только глупец может добровольно идти туда, где его поджидает смерть. Потом я слышала их разговор с Фомой. Фома сказал, что раз наш учитель - воплощение самого Яхве, то Яхве бессмертен и никогда не может умереть. И это еще не все. Когда Иисус сказал, что некоторые из стоящих рядом с Ним, не увидят смерти, ученики подумали, что Страшный Суд случится не позднее следующего месяца. Им было невдомек, о каком именно суде говорил Иисус. Иисус говорил о суде, который начал работу в момент Его крестной смерти. О суде не на земле, а на небесах. Бог хотел простить всех людей, пребывавших до вчерашнего дня в стране мертвых, и вновь открыть для них двери рая. Но для этого людям нужно было поверить в то, что Иисус - Его Сын. Люди не поверили. И теперь должны пройти через суд. Но очередь ныне живущих наступит не скоро. Ведь еще даже не рассмотрены дела тех людей, которых поглотил Всемирный потоп. Все это мне говорил Иисус, когда мы оставались с Ним одни. Но мне приходилось задавать Ему очень много вопросов. Но я сомневаюсь, что правильно все поняла. Петр люто ненавидел меня за то, что я не давала вставить ему слова. Петр не мог поверить в то, что Иисус сообщает мне нечто, о чем не говорит ему - Петру. Петр даже выходил из комнаты, когда я туда заходила. У него было трудное детство, как у многих рыбацких детей. Мать его била, а теща сживала со света. Поэтому Петр и ненавидит весть наш женский род. А раз он заявил, что женщины вообще недостойны жить. Как вам такое понравится? Та, что продолжает человеческий род, сама недостойна жизни. Получается, что сразу после того как женщина родит ребенка, ее следует убивать. Но не проще ли будет убить всех девочек, а потом исчезнуть самим. Такова рыбацкая логика Петра. Да, сядьте же вы, оба, наконец! Я же вам не судья, чтобы вы передо мной тут стояли!
Лазарь и Мария присели к столу. Тут же вошла Марфа. Она поставила на стол тарелку с козьим сыром и блюдо со смоквами.
- Но ведь и дома его тоже не понимали, - не притронувшись к еде, продолжала Великая Мария. - Он мне рассказывал, что его братья Иаков и Симон подкарауливали Его на улицах, чтобы связать и поместить в сумасшедший дом, если Он не прекратит позорить их семью. Не прекратит бродяжничать и не вернется к своему плотницкому ремеслу. Именно поэтому, схоронив Иосифа – своего приемного отца, Он и отправился странствовать с купцами, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Раньше Он этого сделать не мог, так как боялся огорчить Иосифа.
- А, где Он был все эти двадцать лет? Где странствовал? - спросила Марфа, тоже присаживаясь к столу.
- Про это Он никому не рассказывал, - ответила Марфе Великая Мария.
- Даже тебе? - спросил Лазарь.
- Даже мне, - ответила Лазарю Великая Мария.
- Но ведь Он тебя любил, - заметила сестра Марфы – Мария.
- Любил, - согласилась Великая Мария. - И чем больше Он меня любил, тем сильнее меня ненавидел Петр.
- А правда, что Иисус часто целовал тебя прямо в губы? - спросила Великую Марию сестра Лазаря - Мария.
- Правда, - сказала Мария. - Но те, кто подозревал нас с любовной связи, ошибались. Ведь они не учились в египетском храме и не знали основ священной близости, никак не связанной с физическим проникновением в женское лоно. Во время поцелуя учитель способен передавать сакральные знания своему ученику или ученице. Это греки, завоевав Египет, извратили учение и стали проникать в своих учеников физически. Иисус целовал в губы не только меня и других учеников тоже. Но Петру всегда казалось, что по отношению ко мне Он делал это с особой охотой и с особой нежностью. Зависть и ревность не дружны с рассудком. Ревность и зависть видят лишь то, что им хочется видеть.
Великая Мария умолкла. Марфа, встав из-за стола, отдернула плотные шторы, занавешивавшие окно, и гостиничный номер озарился ярким солнечным светом.
- А, с кем вчера ушла мать Иисуса? - глядя прямо перед собой, спросила Великая Мария.
- Ее увел Иоанн, - ответила Марфа. - Дева Мария едва держалась на ногах. Грех так говорить, но хорошо, что Иисуса похоронили там, откуда мертвые тела не выдают. Иначе Дева Мария не выдержала бы всех процедур, назначенных нашим законам в дни траурной седмицы.
- Почему вы считаете, что Иисуса похоронили вместе с разбойниками? – задала свой следующий вопрос Великая Мария.
- А, где же еще? - удивленно спросила Марфа. - Всех распятых хоронят в грязной земле. Разве не так?
- Так вы ничего не знаете?
- Чего мы не знаем? - Лазарь
- Значит вас тоже не было с Ним до конца?
- Мы хотели быть, - стал оправдываться Лазарь, - но сотник приказал своим солдатам всех разогнать. Меня с сестрами солдаты гнали до самых Дамасских ворот. Я пытался им втолковать, что я наместник одной из галилейских областей, но, что им акая-то область, если они получили приказ. А тебя они не прогнали?
- Заместитель Понтия Пилата в свое время сватался ко мне. И сотник, приказавший римским солдатам очистить гору от людей, об этом знает. Сплетни способны разложить любую армию, но в здешнем римском войске доносы и сплетни в большом ходу. Видимо, не зря говорится: с кем поведешься.
- Значит ты была с Ним до самого конца? - спросила Мария.
- Да, - ответила ей Великая Мария. - И даже смогла узнать, что Иосиф Аримафейский сумел выкупить у Пилата тело Иисуса. Поэтому Иисус не был похоронен вместе с разбойниками в грязной земле. Иосиф и Никодим сняли Его тело с креста и похоронили в новом гробе, вырубленном в известковой скале. Слева от дороги, по которой мы вчера шли на Голгофу. Этот гроб Иосиф недавно купил для себя. Но решил уступить его Иисусу. Я все время была рядом с Иосифом. Все видела и слышала.
- В таком случае надо срочно предупредить всех Его учеников, чтобы они не искали тело Иисуса в грязной земле, - поспешил вставить Лазарь.
- Они не будут искать Его тело, - горько усмехнувшись, заметила Великая Мария. - Им достаточно уберечь свои. Но Иоанна предупредить надо. Сообщить ему о том, что завтра мы начнем заупокойную седмицу. И мать Иисуса тоже надо об этом предупредить.
- Боже мой! - ужаснулась Марфа. - Где же мы сегодня сможем купить благовоний, чтобы умастить Его тело. Ведь в субботу нам никто ничего не продаст! Но, кто же мог знать, что все так обернется. Бог не простит нам нашей беспечности.
- Не волнуйся, Марфа, - успокоила сестру Лазаря Великая Мария. - Ты помнишь, когда я возлила миро на Его ноги, Он шепнул мне, чтобы я не тратила все. И еще я слышала, как Иосиф Аримофейский просил Никодима послать людей, чтобы те купили до ста литров смирны с алоэ. Этого вполне хватит, что приготовить Его тело к погребению.
- Я сейчас же пойду и сообщу матери Иисуса, что Бог не оставил Иисуса, и, что завтра Она сможет Его увидеть. И молиться в гробе все семь дней, пока длится погребальная седмица.
- Не надо, - остановил сестру Лазарь. - Твое сообщение вряд ли сейчас обрадует мать Иисуса, а добить ее оно сможет. Пусть несчастная отдохнет. А завтра рано утром мы за ней зайдем.
- Оставайся сегодня у нас ночевать, - предложила Великой Марии Марфа. - Тогда завтра утром мы все вместе сможем отправиться к Его гробу.
- Я бы с радостью осталась, - ответила Марфе Великая Мария, - но хозяин гостиницы насчитает вам лишние деньги за четвертого постояльца.
- Какие пустяки! - воскликнула Мария из Вифании. - Мы заплатим нашему хозяину столько, сколько он скажет!
- В самом деле, оставайся, - поддержала свою сестру Марфа. - Я лягу на пол, а тебе постелю на постели.
- Нет, - возразила Великая Мария. - Если я останусь у вас ночевать, то мое место будет на полу. Я не хочу вас стеснять.
- На полу, так на полу, - согласилась Марфа. - Главное, что ты будешь с нами рядом. И тебе самой не будет так тоскливо. Да и нам чуть повеселей.
- Расскажи еще что-нибудь, - обратилась к Великой Марии Мария из Вифании.
- Дай ты ей поесть, - остановила свою сестру Марфа. - У нее, поди, со вчерашнего вечера маковой росинки во рту не было. А сейчас уже девятый час.
- Спасибо, - поблагодарила Марфу Великая Мария. - Но есть я не хочу. А о чем ты хочешь услышать? - спросила она у Марии.
- Расскажи, что ты чувствовала, когда впервые увидела Его после долгой разлуки. Ведь ваша встреча случилась в нашем доме. Ты помнишь?
- Конечно, помню, - горестно улыбнувшись, сказала Великая Мария. – Это было три года назад. Но мне бы хотелось начать с того момента, когда Иисус внезапно исчез из Палестины.
- Мне надо по делам, - вставая из-за стола, сообщил Лазарь.
- Какие дела? Сегодня же суббота, - напомнила брату Марфа.
- По таким делам, - недовольный вопросом сестры, продолжал Лазарь, - что сейчас Мария начнет рассказывать о своих чувствах и мне не хотелось бы ее смущать. Ты довольна моим ответом, Марфа.
- Иди, уже, - махнула рукой Марфа. - О женских чувствах он не хочет слушать. Видали вы Маккавея-воина?
Вместо того, чтобы начать рассказывать, Великая Мария, закрыв ладонями лицо, вдруг громко разрыдалась. По временам она пронзительно вскрикивала. Плечи ее тряслись. Лазарь, смутившись, и, не зная, что делать, вышел.
- Успокойся, Мария, - начали уговаривать Великую Марию разом обе сестры.
- Оставьте меня! - прокричала Великая Мария, - Оставьте! Я вас прошу! Я сейчас сама. Сама!..
Прошло минуты три, прежде чем Великая Мария, убрав руки от лица и отерев тыльными сторонами ладоней слезы со своих щек, начала рассказывать.
- Впервые я встретила Иисуса в Таричеи. В имении своего отца. Мне тогда было пять лет. Он был старше меня на девять лет. Ему исполнилось четырнадцать. Я увидела его на лестнице, которую Иисус ремонтировал. Это случилось в башне. На втором этаже башни была просторная детская, а этажом выше спальня. Как только я Его увидела, меня сразу потянуло к Нему. Мое желание приблизиться к Нему и говорить с Ним было настолько сильным, что я не смогла ему воспротивиться. И это не было детским любопытством. Иисус буквально излучал доброту и душевное тепло. То, чего мне в ту пору так не хватало. Моя детская жизнь сразу разделилась на до и после. Границей стала моя первая встреча с Иисусом. Потом была еще одна. Или две встречи.
- Постой, Мария, - перебила Великую Марию Марфа. - Ты же раньше всегда говорила, что, когда ты была маленькой, вы виделись с Иисусом всего один раз.
- Правда? - спросила Марфу Великая Мария.
- Правда, - подтвердила та.
- Ну, значит, мое желание видеть Его было настолько сильным, что остальные наши встречи я себе попросту домыслила. Но в моих детских грезах эти последующие встречи казались мне вполне реальными. Одним словом, во время нашей первой и единственной встречи, Иисус пообещал мне, что мы обязательно еще увидимся. И я начала считать дни. Считать, спасибо моей маме, я выучилась рано. И на третий день я спросила у своей няньки: почему Иисуса все нет? Она мне ответила, что доделывать работу придет другой плотник. Тоже молодой и симпатичный. Но мне-то был нужен только Иисус. И никто другой. Сперва я отказалась от игр, потом от еды, а потом заболела. Жалея меня, моя нянька рассказала мне, что тот, по кому я так сильно тоскую, ушел с купцами на Восток. В те годы я еще не могла отличат восток от запада. Но решила, что Иисус ушел с купцами в Египет. Ведь моя мама была египтянкой. И все доброе, умное и хорошие я непременно связывала с Египтом.
Из коридора донесся голос Лазаря. Он о чем-то договаривался с хозяином гостиницы.
- Она останется всего на одну ночь. Мы вам за это заплатим. При чем здесь левиты?
Женщинам не удалось расслышать ответ хозяина гостиницы.
- Мы вам обещаем, что уйдем рано утром. Уйдем все вместе. Да-да, и она тоже уйдет, - вновь послышался голос Лазаря. - Жизнь полна неприятностей. В этом я с вами согласен. Но поверьте, что из-за нее у вас неприятностей не будет.
Хозяин гостиницы вновь начал что-то объяснять Лазарю.
- И в этом я с вами абсолютно согласен, - произнес в ответ хозяину гостиницы Лазарь. - Каждый из нас обязан дорожить как своим честным именем, так и доброй славой своего дома, но эта женщина никакая не проститутка. Можете мне поверить.
- Это он про тебя, - взглянув на Великую Марию, прошептала Марфа.
- А здесь я вам возражу! - видимо, теряя терпение, громко произнес Лазарь. - Быть проституткой и слыть проституткой - это вовсе не одно и то же. И разница между слыть и быть - весьма большая. Священники тоже могут ошибаться. Поэтому никому не мешает иметь свой собственный взгляд на некоторые вещи. Послушайте, почтеннейший! - переходя на повышенный тон, продолжал Лазарь. – Ну, что с того, что она прислуживала в одном из египетских храмов? Наш пророк Моисей тоже служил в одном из египетских храмов. Но разве от этого его пророческая миссия пострадала? Нет, не машите рукой, а ответьте мне: разве помешало Моисею стать еврейским пророком то обстоятельство, что ранее он был египетским жрецом наивысшей степени посвящения? Ах, ваши левиты и это не признают! Ну, тогда передайте вашим левитам… Нет, лучше ничего им не передавайте. Держите деньги и знайте, что завтра рано утром мы покинем вашу гостеприимную гостиницу, честью которой вы так дорожите!
- Ну, что за люди? - покачав головой, задала свой риторический вопрос сестра Лазаря – Мария. - Пусть какой-нибудь грешник замерзает или истекает кровью, но в свой дом я его не позову. Потому что от этого пострадает моя собственная честь. Но это же глупость.
- Для хозяина гостиницы - это не глупость. У него три дочери. И их всех надо выдать замуж, - заступилась за хозяина гостиницы Марфа. - Кому из будущих женихов будет приятно узнать, что их будущий тесть якшается с грешниками?
- Так вы тоже считаете меня грешницей? – спросила сестер Великая Мария.
- Что ты, Мария? Как ты могла такое подумать? - возмутилась Марфа. - Нам ли не знать, что, когда любишь одного мужчину, всех остальных и на дух не надо.
- Пожалуй, мне лучше уйти, - промолвила Великая Мария.
- Даже не думай! - отрезала Марфа. - Во-первых, совесть твоя чиста, а, во-вторых, наш брат тебя не никуда отпустит. Если бы он думал иначе, то не стал бы тебя защищать. Скажи мне, что я не права.
- Ты, как всегда, права, Марфа, - ответила своей дальней родственнице Великая Мария.
В комнату вошел Лазарь. По его лицу можно было судить, что он сильно возбужден.
- По-моему, - сказал Лазарь, - эти палестинские евреи совсем перестали быть евреями. Если кто-то еще хранит наши традиции, то только те из евреев, кто живет за границей. Взять твоего отца, Мария, - обратился он к Великой Марии. - Как только царь Ирод Великий выхлопотал у Марка Антония губернаторское место для твоего отца, что сделал твой отец?.. Правильно! - не дождавшись ответа, продолжал Лазарь. - Твой отец тут же начал хлопотать за меня. И с его помощью я получил в управление галилейскую область. Благо мою должность наместника Вифании не надо было согласовывать с Римом. Для этого достаточно было указа царя Ирода. Один еврей помог другому еврею. Это достойно и праведно. А в сегодняшней Палестине один еврей готов возвести напраслину на другого еврея, если ему это выгодно. Что же удивляться тому, что суд евреям чинят в Палестине римляне и потомки царя - идумянина?
- Сядь и успокойся, - обратилась к брату Марфа. - Не забывай, что случилось вчера. Вчера одни евреи распяли за деньги другого еврея. Поэтому твои речи кажутся мне ребяческими. А ты давно уже не ребенок. И голова твоя наполовину седа.
- Так о чем вы здесь без меня говорили? - присаживаясь к столу, спросил Лазарь.
- Мария рассказывала нам об Иисусе, - ответила своему брату Мария из Вифании.
- Пусть расскажет еще. Я тоже хочу послушать, - попросил Лазарь.
- Мария, начни с того места, когда к тебе посватался важны сановник, а ты, вместо свадьбы, отправилась в Египет, якобы для учебы, а на самом деле ты хотела отыскать там Иисуса, - попросила Марфа.
- Да, все так и было, - согласилась Великая Мария. - Мой отец сперва очень расстроился, а потом решил, что так будет лучше. Мой отец ужасный прагматик. Он не верил в то, что мир в Палестине продержится долго. Он вообще считает Палестину вечно кипящим котлом.
- В этом твой отец прав, - поддержал рассказчицу Лазарь.
- Мой отец считал, что, когда в Палестине разразиться война, нам с ним придется вернуться в Египет. И, если я стану к тому времени жрицей одного из египетских храмов, то мое положение вернет ему доверие кредиторов. Мой отец, если бы нам пришлось вернуться в Египет, хотел бы вновь торговать зерном. Но Иисуса я в Египте не встретила. На какое-то время моя напряженная учеба даже позволила мне забыть о Нем. Но, когда я начала принимать участие в ритуалах, то моя любовь к Нему вновь дала о себе знать. Видя то, как жрица, представлявшая в мистериях богиню Исиду, тоскует по своему мужу Осирису, я очень хорошо понимала ее чувства. И, когда жрица возливала на ноги Осириса благовония, а затем отирала его ноги своими волосами, я мечтала, что, когда я встречу Иисуса, я смогу сделать для него то же самое. Нет, я не собиралась ложиться на Его тело, как это делала жрица, изображавшая Исиду, я просто хотела умастить Его ноги миром и отереть их своими волосами.
- А, если бы Иисус сам тебя об этом попросил? - спросила Мария из Вифании.
- О, чем попросил? - не поняла Великая Мария.
- Лечь, - пояснила Мария из Вифании.
- Я бы легла, - ответила Великая Мария. - Но Иисус меня никогда об этом не просил. Ему было достаточно духовного контакта.
- И тебе тоже? - вновь поинтересовалась Мария из Вифании.
- И мне тоже, - сказала Великая Мария. - Если же говорить о взаимном проникновении, то оно, конечно же, было. Но оно имело форму взаимных уступок. Мне было приятно во всем уступать Ему. Исполнять Его просьбы. Ему же было приятно уступать мне.
- Но ведь ты не только во всем Ему уступала, но еще и содержала Иисуса материально, - добавила Марфа.
-Да, содержала. И не только Его самого, но и семьи тех из Его учеников, которых Он призвал на служение. Их семьи бедствовали без кормильцев и мне приходилось часть сумм, которые я выручала за аренду земли и домов, передавать их семьям. Но, к примеру, Симон, которого Иисус нарек Петром, никак этого не оценил. По-моему, он какое-то время считал, что, чем хуже приходится его бывшей семье, тем лучше. Но я так не считала. Еще я должна была носить за общиной Иисусов меха с водой и съестные припасы. Тоже самое делали и другие женщины. Например, Иоанна – жена Хузы.
- Иоанна тоже поддерживала Иисуса материально? – спросила Марфа.
- Конечно же, - ответила Великая Мария. – Одних моих денег на все бы не хватило. Ведь скольких людей нужно было одеть, обогреть и накормить.
- И все же, Мария, что ты почувствовала, когда после двадцати трех лет разлуки ты увидела Иисуса в нашем доме? Ты обрадовалась? - спросила Мария из Вифании.
- Начну с того, что, бывая в доме отца наездами, я услышала, что в Иудее объявился пророк. Все называли этого пророка Иоанном. Он, живя в пустыне, призывал всех людей к покаянию. Ибо, как он считал, приблизилось к людям Царство Божие. Мне хотелось думать, что это Иисус, взявший себе второе сакральное имя. Ведь любящее сердце само себе судья и во всем хочет видеть знаки. Но Иоанн, когда я его увидела, даже издалека не был похож на Иисуса. Узнав, что я служу жрицей в египетском храме, Иоанн отказался стать моим духовным наставником. Но это и хорошо, потому что он мне тоже не слишком глянулся. Иоанн больше напоминал грозного вождя, чем любящего отца и доброго душевного брата, каким оставался в моей памяти Иисус. Спустя какое-то время я узнала, что в Галилеи появился еще один пророк, которого все назвали Иисусом. Мое сердце подсказало мне, что это Он. Ошибки быть не могло. И я пошла к вам, чтобы узнать все о Нем поподробней.
- И у нас ты встретила Его, - подсказала Великой Марии Марфа.
- Да, - подтвердила Великая Мария.
- Его ты сразу узнала? - спросила Мария из Вифании.
- Сразу, - ответила Великая Мария. Ведь внутренне Он ничуть не изменился. Остался таким же кротким и добрым к тем, кого Он любил.
- Поэтому Он и поцеловал тебя в губы, - подтвердила Марфа.
- Ну, конечно, - подтвердила в свою очередь Великая Мария. - И с этого момента я твердо решила, что буду до конца своих дней рядом с Ним. Если Он меня не прогонит.
- Насколько мне известно, Иисус никого не прогонял. Если не считать торговцев, изгнанных Им из храма, - добавил Лазарь.
- Он даже Иуду-предателя не прогнал, - вставила свое слово Мария из Вифании.
- И ровно через неделю Иисус окрестил тебя в Иордане? Как это было? Расскажи нам поподробней, - попросила Марфа.
- Эта неделя перед крещением далась мне не легко, - сказала Великая Мария. - Прежде всего, Иисус попросил меня не вкушать пищи с вечера той субботы до вечера следующей субботы. В воскресенье Он подвел меня к воде Иордана и попросил вспомнить всю свою жизнь. Сделав особый упор на том времени, когда, а я жила в имении своего отца в Таричее. И воспоминания мои не были светлыми. В доме моего отца почти каждый вечер бывали гости. Они были ему нужны для своих губернаторских дел. Мой отец любил повторять, что чиновник только тогда становится настоящим чиновником, когда уподобляется днищу корабля.
- Почему - днищу корабля? - попросил объяснить Лазарь.
- Потому что, - начала объяснять Великая Мария, - тысячи ракушек, налипающих на корабельное днище, мой отец сравнивал с людьми, через которых он мог реализовывать свои планы.
- То есть, в вашем доме бывали те, кого твой отец использовал, - уточнил Лазарь.
- Да, - согласилась Великая Мария. - Но и они тоже использовали моего отца. Правда, я поняла все это много позже. Тогда же меня удивляло, зачем отец приглашает в дом финикийцев? Известных торгашей и не менее известных развратников. Даже в башне, где я жила, были слышны их грубые выкрики. А про то, какие женщины забавляли гостей, я лучше промолчу. Неизвестно ведь, что каждую из них толкнуло на этот путь.
- И ты обо всем этом рассказала Иисусу? - спросила Марфа.
- Я рассказала ему то, что Иисус хотел от меня услышать, - сказала Великая Мария.
- И Иисусу тебя за это похвалил. Ведь - так? - спросила Марфа.
- Не совсем, - ответила Марфе Великая Мария. - Иисус стал объяснять мне, что семь смертных грехов, упомянутых в Писании, незримо витали в доме моего отца. И они - эти грехи - невидимым образом проникали в мою детскую душу. Поэтому каждый новый день недели я буду начинать с исповедания одного из этих семи грехов и каяться в нем.
- Но, живя в доме отца, сама же ты не грешила. Не так ли? - спросил Великую Марию Лазарь.
- Сама никогда, - ответила Великая Мария. - Но Иисус считал, что тот, кто сидит в собрании грешников, уже согрешает. А за одним столом с гостями отца я, все-таки, сидела. Не по своей воле, но сидела.
- И в каких грехах ты каялась Иисусу? - спросила Марфа.
- В первый день я отреклась от гнева. Это очень помогает мне сейчас, когда приходится общаться с Симоно-Петром. Петр кричит на меня, машет руками, топает ногами, а с меня весь его гнев как с гуся вода. Кончается это тем, что Петр просто выскакивает из комнаты.
Петра тоже нужно понять. Его отец ненавидел женщин. Возможно, это наследственное.
- А дальше? - спросила Мария из Вифании.
- На второй день я отреклась от гордыни. На третий - от алчности. На четвертый - от зависти. На пятый - от уныния. На шестой - от чревоугодия. На седьмой - от блуда.
- И все эти дни ты постилась? - удивилась Марфа.
- Да, - сказала Великая Мария.
- Но человек не может семь дней жить без еды, - усомнилась в правдивости слов своей дальней родственницы Марфа.
- С божьей помощью человек может все, - ответила ей Великая Мария. - Смогла и я.
- Но зачем же Иисус так мучал тебя? - пожалела свою родственницу Мария из Вифании.
- Он вовсе меня не мучил, - ответила сестре Лазаря Великая Мария. - Семь смертных грехов - это семь бесов, составляющих внутреннюю природу сатаны. Саму его суть. А избавиться от этих грехов человек может только с помощью поста и молитвы. Так учил меня Иисус.
- Вот, выслушала тебя и вчерашнего дня словно бы и не было. Ты сняла с моей души тяжелый камень, Мария, - призналась Марфа. - Если никто не хочет есть, то я предлагаю часик полежать. Завтра нас ждет тяжелый день.
- Можно и полежать, - согласился Лазарь.
В следующую секунду дверь в комнату отворилась и на пороге возник хозяин гостиницы. В руках он держал две серебряные монеты.
- Простите мня великодушно, обратился он прямо к Великой Марии. - Я стал невольным свидетелем вашего разговора. Так вы были подругой того праведника, которого вчера распяли на Голгофе.
- Да, была, - спокойно и как-то даже по-деловому ответила Великая Мария.
- Тогда я попрошу вас, уважаемый Лазарь, забрать назад ваши деньги, - с этими словами хозяин гостиницы положил перед Лазарем две серебряные монеты, которые незадолго до этого тот ему вручил. - И пусть эта женщина ночует в моей гостинице бесплатно, - добавил хозяин гостиницы.
Лазарь накрыл монеты ладонью.
- Ведь меня что поразило, - вновь обратившись к Великой Марии, продолжал хозяин гостиницы. – Нет, сам я там не был. У меня были дела. Но мне рассказывали, что, будучи уже распят, ваш друг просил у Бога прощения за всех евреев.
- Да, действительно просил, - подтвердила чьи-то слова Великая Мария.
- Так это же из ряда вон! - удивленно произнес хозяин гостиницы. - Мне всегда казалось, что бедный еврей способен думать только о себе и своей семье. Думать о других бедному еврею просто некогда. Но, чтобы бедный еврей думал обо всех сразу - это невероятно. В моей голове это не укладывается.
- А почему вы решили, что распятый был бедным человеком? - спросила хозяина гостиницы Великая Мария.
- А кем же еще было ему быть, если у него, как говорят, даже дома собственного не было.
- Уважаемый, - обратился к хозяину гостиницы Лазарь, - правоверный иудей, войдя в комнату, где есть мужчина, должен вести разговор с ним, а не с женщинами.
- Ой, простите, простите, - стал извиняться хозяин гостиницы. - Я только хотел сказать: раз вы приезжие, то вам могло показаться, что вчера на Голгофе собрались правоверные иудеи и эти правоверные иудеи требовали распять праведника. Это не так. Я уверяю вас. Все правоверные иудеи вчера в три часа пекли мацу. Канун Песаха в этот году выпал на субботу. Наши мудрецы запрещают правоверным иудеям печь мацу в субботу. Для этого евреем отведена пятница. С третьего по шестой час. Это означает то, что вчера, во время казни праведника, все правоверные иудеи были в своих домах и пекли мацу и сжигали квасной хлеб, который они не успели продать не иудеям. Деньги, которые они получили за этот хлеб, правоверные иудеи должны были разменять на мелкую монету, а все мелкую монеты раздать бедным или истолочь и сжечь. Теперь скажите мне сами: у правоверного иудея есть время в кануну Песаха бегать по разным казням? Мне рассказывали, что там - на Голгофе, были и первосвященники. Но по законам, которые предписывает правоверным иудея Тора, первосвященников там не должно было быть. Они должны были наблюдать за тем как левиты и коэны готовятся к церемонии жертвоприношения. Если вы никогда не видели этой церемонии, то потеряли очень многое. Один иноземный царь, наблюдая за этой церемонией, изрек: если этот народ лишится всего этого, то ему лучше не жить.
- Что же такого необычного во всей этой церемонии? - спросил хозяина гостиницы Лазарь.
- А, вот, вы завтра утром приходите в храм и сами все увидите. Левиты и коэны будут стоять в два ряда. Каждый из них будет держать в руках кубок. Кубки левитов будут серебряные, а кубки коэнов - золотыми. Они станут передавать кубки, наполненные жертвенной кровью животного, друг другу. Тот, кто ближе всех будет стоять к алтарю, опрыскает алтарь жертвенной кровью. Пустой кубок он передаст соседу, а от него возьмет полный. Пустые и полные кубки будто бы сами собой летают по воздуху. И над всем этом будет раздаваться глас трех огромных серебряных труб. Первосвященники будут читать пасхальную молитву. Репетиция этой церемонии длится три месяца. Левиты и коэны будут стоять босые, чтобы, не бай Бог, не запнуться. Вчера в три часа должна была состояться генеральная репетиция, на которой были обязаны присутствовать первосвященники. Но они, только тише, были на Голгофе в окружении тех иудеев, которые не готовили дома мацу. Это означает, что правоверные иудеи не виновны в смерти вашего праведника. Это все сплошная политика. И те, кто вчера организовал эту казнь и поддерживал ее своими криками, сплошь одни политиканы. Я уже не говорю о том, что они изменили наши традиции на римские. Тора требует, чтобы сегодня - в субботу - самые уважаемые евреи посетили тюрьмы и выкупили на свободу всех евреев, которые там содержаться. А отпускать одного узника, даже если этот узник не еврей, это варварский обычай. Тора требует, чтобы амнистия в канун Песаха была полной для всех без исключения евреев. Ой, я так много вам наговорил, а самого главного не сказал. Вы вчера были рядом с вашим праведником и, значит, тоже не пекли мацу. Я принес вам немного мацы. Вот, возьмите. Только умоляю вас: когда вы сядете ее сесть, сядьте спиной к двери. И не ходите по комнате с набитым ртом. Этого требует Тора. Кусочек мяса жертвенного ягненка я вам тоже принесу. Только не ешьте мяса натощак и не кушайте сегодня много. Маца должна съедаться с большим аппетитом, а потом можно вкусить мясца. Только умолю: не дробите кости, которые вам попадутся в жертвенном мясе…
- Уважаемый, - перебил хозяина гостиницы Лазарь, - вы только что вернули мне деньги, которые я вам уплатил за ночлег своей родственницы, - убирая свою руку, которой он накрыл две серебряные монеты, продолжал Лазарь. – Заберите их обратно и путь они будут нашей лептой в уплату за жертвенного ягненка.
- Конечно, конечно, - с готовностью забирая деньги, проговорил хозяин гостиницы. - Если вы не возражаете, то я внесу из этих денег лепту за выпечку общественной буханки хлеба. Вам, конечно, должно быть известно, что с момента выпечки этой праздничной буханки, все дома жертвователей на одну ночь становятся общими. Мой дом - твой дом. А также и имущество тоже на одну ночь становится общим. Все мое - твое. Кроме, разумеется, жены. Тора запрещают считать чужих жен общими. Даже жених не может соединятся с невестой в доме ее отца. Мы не греки и не римляне, у которых по праздникам жены часто становятся общими. Таковы наши законы. Они строги и нарушить их, как я уже сказал, некоторых иудеев вынуждает только политика.
- Большое спасибо, что просветили нас, - поблагодарил хозяина гостиницы Лазарь. - Но дело в том, что еще до того как вам войти, мы с сестрами решили немного отдохнуть.
- Исчезаю. И еще раз прошу меня простить, - проговорил хозяин гостиницы. - Но позвольте! - словно бы что-то вспомнив, продолжал он. - На чем вы собираетесь отдыхать, если вас четверо, а постелей только три? Я не бедный еврей и у меня хватает времени на то, чтобы думать о своих постояльцах. Поэтому я предлагаю вам, уважаемый Лазарь, пройти сейчас со мной и принести сюда еще одну кровать. Хоть это и не кровать в строгом смысле этого слова, а, всего лишь, топчан, но вашей родственнице будет на нем удобней, чем на полу. Я в этом твердо уверен. Пойдемте со мной, уважаемый Лазарь.
- А этот правоверный еврей оказался вполне приличным человеком, - проговорила Марфа, когда дверь комнаты за мужчинами закрылась.
- И мне так показалось, - согласилась с свой сестрой Мария из Вифании.
Великая Мария, взглянув на обеих сестер, в первый раз за последние три дня с грустью улыбнулась.
Свежие комментарии