Кто бы спорил, перемены неизбежны. Хотя уже выросло и вошло во взрослый возраст целое поколение россиян, для которых неизменно одно: во главе России твёрдо стои́т Владимир #Путин, как бы ни называлась его должность. И даже если когда-нибудь он по собственной воле оставит президентский пост, ничего не изменится. Во главе России будет всё так же твёрдо стоять всё тот же Национальный Лидер™.
Хотя меняется и он. Причём, шокирующие изменения произошли за очень короткое время.
Меньше, чем за год, Владимир Путин превратился из умеренно-авторитарного лидера в жёстко авторитарного правителя, частично даже диктатора. Во-первых, на протяжении всего года мы имели возможность наблюдать, как разного рода ограничения, затрагивающие фундаментальные права и свободы и при этом не предусмотренные никакими законами, явочным порядком вводятся по всей стране простыми росчерками пера исполнительной власти. Масочный режим, перчаточный режим, пропуска на выход из дома, QR-коды на поездки даже на личном транспорте… Перечислять можно долго и много.
Во-вторых, не связанный вообще никакими конституционными нормами тотальный разгром, если не сказать погром всей несистемной оппозиции. Начиная с крайне сомнительной истории с «отравлением» её лидера и продолжая, но не заканчивая административным и уголовным преследованием всех минимально причастных к оппозиционным структурам. А на очереди – поражение в правах даже сочувствующих: см. законопроект о запрете даже выдвигаться в органы представительной власти всем, кто имели неосторожность хотя бы разок задонатить некоей организации, признанной иноагентом, даже за три года до такого признания.
В-третьих, переход к тотальным репрессиям против несогласных. В отличие от прежних практик, теперь органы не только сурово карают всех задержанных на несанкционированных митингах, но и приходят постфактум к выявленным их участникам. Притом что сама практика такого выявления – по городским камерам наблюдения и системам распознавания лиц – никак не узаконена вообще.
Тем самым Режим™ пытается утвердить окончательный запрет на свободу собраний, тогда как свобода людей выходить на митинги и демонстрации является одноим из фундаментальных прав человека. Криминализация, то есть, приравнивание к уголовному преступлению конституционного права собираться мирно без оружия является важнейшим признаком диктатуры, отличающим ее от мягкого, то есть, конкурентного авторитарного режима. Ибо авторитаризм характеризуется тем, что ему достаточно небольшого нажима и лёгкого надувательства, чтобы сохранять устойчивость. А диктатуре необходим #террор.
Впрочем, у всего есть своя цена. Экономическая в том числе.
Проблема в том, что неизбирательное расширение репрессий – это не просто борьба с расплывчатым кругом людей, активистов и участников митингов, как можно подумать. Расширение репрессий – это всегда системное событие, ведущее к деградации широкого фронта общественных, социальных и государственных институтов и практик. Попытка запретить инакомыслие и публичную оппозицию требует расширенного и превентивного политического контроля в разных сферах жизни – в образовании, науке, общественной жизни, искусстве, управленческих практиках, даже в экономической экспертизе, как ни парадоксально. Потому что всё это при запрете нормальной политической оппозиции начинает стремительно политизироваться. Такой парадокс…
Деградация образования и науки – важнейшее сопутствующие, системное событие, которое расширение репрессий несет с собой. Это будет проявляться в чистках в вузах и учреждениях науки и культуры – они уже начались. Но дело не только в уволенных, но и в оставшихся. Их судьба – это жизнь в условиях параноидальной подозрительности начальства, проверок, запретов, ограничений. Максимальные шансы выжить будут у худших, а лучшие должны будут мимикрировать в той или иной степени, чтобы сохраниться.
При этом нельзя не упомянуть и о шокирующей цене перехода от авторитаризма к диктатуре. Эта цена – последствия социальной и институциональной деградации, которой неизбежно сопровождается усиление репрессий. Если #суд и полиция используются для выдумывания правонарушений, то они хуже работают для защиты граждан и бизнеса. Если газета закрывается за то, что она раскрыла какие-то данные про условного Сечина, то, значит, про следующее воровство написано будет меньше, а украдено, соответственно, больше. Если сотрудники ФСБ занимаются войной с политической оппозицией, то они хуже борются с реальными угрозами безопасности страны. Если министром назначают человека, который игнорирует мнение экспертов, потому что ему/ей не близки их политические взгляды, то всё министерство работает хуже. И так на каждом уровне.
Если увольнения и преследования сделать массовыми, то каждый минус от одного действия нужно умножать на число людей, которых это затронуло. И затронуло не только напрямую. Журналист, который испугался написать о коррупции – это украденные у общества #деньги. Чиновник, который испугался не согласиться с начальником – это дополнительные потери.
Причём всё это не какое-то теоретическое рассуждение. Это прекрасно подтверждено советским опытом. В начале 1980-х советским силовикам удалось, на несколько лет, задавить правозащитное движение. Народ реального был напуган, никто не выступал даже против эпического идиотизма типа поворота сибирских рек или андроповских проверок соблюдения трудовой дисциплины, когда в рабочее время устраивались рейды милиции по магазинам и кинотеатрам. когда людей заставляли физические ходить на работу. (Это, конечно, приводило только к дополнительным потерям.) В госуправлении жизнь вообще замерла - то есть у страны были реальные, накопившиеся проблемы, но усиление, пусть локальное, репрессий привело к таким катастрофическим последствиям, что потом, наверное, было уже ничего не спасти.
Ещё раз - экономика может развиваться во время политических репрессий. Например, в 1920-1930е в СССР или в Китае в 1990 - ... Но, во-первых, рост в СССР - пример плохой. Он должен был бы быть, без репрессий, намного выше - по факту, рост был быстрым только на восстановлении до долгосрочного тренда (который у Российской империи был в конце 19 - начале 20-го приличным), а никакого "приза" за счёт перераспределения рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность (как в Англии раньше или Японии позже) экономика не получила. Но Бог с ним, хотя бы восстановительный рост был. Главное, что на место каждого репрессированного приезжало пять человек из деревни. Или, как в Китае, по пятьдесят или даже пятьсот. Сейчас никакого подобного ресурса нет. Репрессии непосредственно, сейчас, наносят существенный ущерб народному хозяйству и этот ущерб - главный экономический фактор многолетней стагнации.
Свежие комментарии