Настроения эти сейчас похоже делаются в России все популярнее, типа: "хорошо не жили, нечего и начинать", "не то еще спокойно пережили", и конечно же мантра "Не беспокойся, все будет хорошо!". Мантра эта имеет примерно ту же силу, что буддийское "Ом мани падме хум", особенно если долго повторять и вращать молитвенный барабан.
Довольно понятно, что возврата к недавним счастливым довоенным временам быть в обозримом будущем не может. Поэтому нынешняя идея похоже состоит в возврате к прекрасному советскому прошлому, которое так почему-то манит тех, кто его не видел или не помнит. А я вот помню хорошо.И были у меня вполне обычные и счастливые детство и юность. Но возврата в советское прошлое лично я совершенно не хочу. То есть при условии, что снова стану молодой, это да, можно и назад в пещеру, а если сейчас старой да обратно в совок? Нет, спасибo. Может я конечно не совсем то пережила, что остальные, о совке мечтающие, может у меня опыт нетипичный? Напишу немножко о быте тех времен, как запомнилось.
1. Про еду: мне повезло, я родилась в Москве в семье научных сотрудников. Снабжение в столице было получше, конечно, чем по стране, и родители готовы были 70% зарплаты оставлять в продуктовых магазинах, и по часу в день проводить в очередях, так что еда была неплохая. Каждый день на ужин было мясо. Иногда даже хорошее, в мамином институте работала схема по обмену лабораторного спирта в соседней кулинарии на приличное мясо типа вырезки. Делалось это раз в неделю, и за раз брали килограмм 20 мяса на всю лабораторию. Не помню, сколько литров спирта за это отдавали. Спирт шел за право покупки, за вырезку надо было по-прежнему платить рублями и довольно дорого (по установленной госцене типа 4-5 рублей за кило). За много лет такого "обмена спирта за покупку", к счастью, никого не поймали, а то бы могли и сесть. Впрочем, думаю, что в позднем совке таких схем было великое множество, а в кулинарии были прикормлены все местные правоохранители, поэтому риск был невелик.
Родители любили пробовать новые вещи, и несколько лет мы радостно ели грейпфруты, пока остальные не расчухали, как их чистить, чтобы убрать горечь, и чтоб было вкусно. Мама принялась покупать пекинскую капусту сразу, как она появилась, году в 74-м, мы не знали, что ее надо варить, и любили есть сыряком в салатах. Вообще салат был обязателен, даже зимой, хотя бы из редьки.
Были и проколы, один раз мама принесла домой совершенно зеленое манго. Через месяц лежания манго начало подгнивать, и мы попробовали его съесть. На вкус оно было в точности как молодая еловая шишка (я их любила жевать), большое было разочарование. Закупка продуктов требовала долгих хождений по московским магазинам из серии "волка ноги кормят", и стояния в очередях. В субботу утром мы с мамой вставали рано и ездили за продуктами, пораньше и в центр, в расчете на что-нибудь истинно вкусненькое, типа копченой горбуши. Я ее обожала, и за хорошее поведение получала хвост в полное распоряжение.
Мать моего отчима работала посудомойкой в столовой Высшей Партшколы. Она была совершенно кошмарной женщиной, общаться с которой даже мельком было невозможно. Отчим всеми силами старался ее избегать. А она старалась нас подкупить, привозя раз в 2-3 месяца пару банок крабов, тресковой печени и килограмм яблок Симиренко. Мама принципиально ее ни о чем никогда не просила. Но тресковая печень по праздникам бывала, и это было счастье.
А летом была дача. Родители там вкалывали, как бешеные, чтобы выращивать огурцы, морковку с зеленью, и дикие тонны смородины всех видов. Клубника была на мне, я ее любила есть, приходилось заниматься всем циклом выращивания. Смородина папе особенно удавалась, ее переработкой занимались недели по три каждое лето, заливая протирку в ведра и трехлитровые банки. Таскание смородины с дачи в Москву, три часа, автобус, электричка, метро, было отдельным развлечением. "Ну ты все равно в город возвращаешься, возьми ведро смородины" - дело обычное. Машины не было, никто в семье не хотел ей заниматься, доставать, устраивать, налаживать связи.
К счастью, родители еще и обожали лес, и места вокруг дачи тогда были глухоманью, почти без хозяйственной деятельности, кроме рубки. Но вырубки имели свою пользу: на них сначала вырастала земляника, а потом малина. И были огромные сфагновые болота с черникой, брусникой и клюквой. Ну и грибы. Вот это все я обожала и готова была в лесу торчать хоть каждый день. Увы, сейчас вокруг дачи сплошные поселки, лес захвачен охотохозяйствами, а Москва подступила чуть не до порога (раньше было 75 км до нее). Так что лесные промыслы отпали.
2. Про работу до седьмого пота: как мои родители все успевали, я себе даже представить не могу. Работали, причем оба, вполне увлеченно, без халтуры, с одним летним отпуском. При этом стандартный путь делания карьеры в науке/инженерии через вступление в КПСС никогда не рассматривали, ибо тихо диссиденствовали. Поэтому никаких карьер и не было, зарплаты были меньше, чем у водителя автобуса. Тогда везде были расклеены объявления с приглашением в водители и с упоминанием зарплаты. Родители сердито на них косились, им приходилось подрабатывать переводами.
Итого: после 8 часов на работе, около часа-полутора проводилось по магазинам (к счастью, не каждый день, и по очереди), потом ужин-дети, а потом 2-3 часа за печатной машинкой, переводя техническую литературу. Говорить по английски почти не могли. Но переводить с листа набело практически со скоростью машинистки наловчились, и развлекались таким образом практически ежедневно. Телевизора в доме не было, кино не смотрели, все заменяли книжки. Отчим мой мог достать все, любую книжку, опубликованную в совке, На это тоже уходило много денег и сил. Но он например сразу осознал, насколько хорош Джеральд Даррелл, и прикупил большую часть его книг до ажиотажа. И так же успел купить "Один день Иван Денисыча", как только он вышел. То, что не удавалось купить, а именно Самиздат, перепечатывалось и хранилось по глубоким ящикам комода, например, "Крутой Маршрут" Гинзбург. Я и сама научилась печатать, перепечатывая стихи Галича, и с тех пор продолжаю лупить по клавишам почти с той же силой, как если бы пыталась пробить пять зрячих копий на машинке Эрика. Конечно сейчас этим заниматься не придется, можно наладить ВПН и читать Телеграм. Пока гайки совсем не завернули.
3. Про жилье: жили крайне тесно, вчетвером в маленькой двух-комнатной квартире. Бардак там стоял страшный - некогда было убираться, бесконечные книжки везде, пылища. И кухня 6 кв метров на все про все: ужин, изготовление варенья, печение пирогов. Наверно могли бы купить кооператив, но деньги все тратились, и думалось, что авось потом как-нибудь. Меня это дико доставало, я бесилась и пыталась говорить, что это неправильно. На меня напустили поговорить любимую тетю. Которая рассказала, что ее родители с семьей тридцать лет жили в коммуналке на Бульварном Кольце, и было их 6 человек в одной комнате. И когда им хотелось побыть вдвоем, они уходили гулять на Бульварное Кольцо. И ничего жили, пережили.
4. Про образование: то самое лучшее в мире и бесплатное. Где примерно треть времени приходилось тратить на туфту вроде научного коммунизма, а по осени ездить на месяц на картошку, и ходить разбирать гнилую капусту на овощебазе. И где мне не платили повышенную стипендию за мои перманентно отличные оценки, потому что я не вела комсомольской работы. И где по биофаку МГУ как тень отца Гамлета бродил бывший сторонник Лысенко. Этот самый Ф.Д. якобы доносы сам не писал, был типа "ученый", продолжал "научную работу". Его все чурались, он мог идти через толпу, и вокруг него тут же открывалось пространство в пару метров, и шел шепоток: "Ф.Д. идет". А по соседству на кафедре высших растений бабушки-старушки преподавательницы гоняли чаи с рассказами про Н.И. Вавилова, погубленного Лысенко. А когда в большую биологическую аудиторию один раз во время лекции вошел Рапопорт, то все в зале встали из уважения к герою борьбы с Лысенко. И вот эта сторона - битва за настоящую науку протов лже-науки - так и осталась главным, что я получила от биофака, остальное все сама выучила. Часто впрочем хотелось просто учиться науке, а не героизму.
И это все - мои счастливые детство и юность, без иронии, большую часть времени я была вполне довольна жизнью.
После первой поездки в Японию, вернувшись в Москву, в первые две недели я не могла ничего есть. Все казалось тухлым, мясо, яйца, рыбу я даже не стала пробовать. С жильем нам повезло, дали квартиру у черта на куличках без телефона, час до ближайшего метро. Настали 90-е, правда у меня была валюта (из Японии). Но пожив полгода нормальной жизнью в Японии, я больше так не могла. На этом и закончилась моя жизнь на родине, была пара попыток вернуться, но уже не хотелось. И это я еще не пишу о главном стержне своего существования - науке. И не пишу про здоровье дочери, которое было отчасти подорвано жизнью при совке. Зато сейчас все нормально, у нее есть нужные лекарства, так что болезнь совсем не мешает. А в 80-е и 90-е всего этого категорически не было.
И я в упор не понимаю, неужели кто-то может всерьез хотеть назад в этот совок? Всерьез - назад в пещеры? Где сразу все станет так, как было? Ответа, а что же делать, у меня правда нету. Кроме совета не предаваться самообману. В рамках этого совета я и сама стараюсь себя убедить, что хорошо "как раньше" не будет и тут в Штатах.
https://mary-spiri.livejournal...
Свежие комментарии