В связи со смертью Андрея Мягкова в теле и радиосюжетах прозвучало, как он ненавидел своего Лукашина из "Иронии судьбы". Мелькнул и фрагмент интервью, где актёр говорил в своей интеллигентно-вкрадчивой манере, что устал от внимания, что с ним из-за Лукашина заговаривают по-свойски, пытаются даже прикоснуться. Мягков очень умело показал, как к нему прикасаются, и как ему неприятны прикосновения...
Вообще, можно понять человека. Особенно социофобы поймут, среди которых и я. Правда, если ты социофоб, зачем идти в артисты, обрекая себя на публичную жизнь?... Ну, да ладно... Действительно, публика может быть навязчивой, неделикатной...
Интересно другое. "Иронию судьбы" ненавидит, например, и Ахеджакова. Ну, во всяком случае, недолюбливает. Как и недолюбливал Эльдар Рязанов. В начале 90-х я уговаривал его дать интервью, хотел сделать материал о феномене народной любви к этому фильму, но Рязанов отказал. Не слишком деликатно, но без хамства. Ахеджакова отказала истерично.
Подтекст нежелания говорить об "Иронии..." -- чего о ней говорить, об этом простеньком, проходном кино, об этой развлекаловке для массового зрителя.
Серьёзно, они все (как и Мягков) испытывали чувство неловкости, что имеют отношение к самому популярному новогоднему фильму.
Это феномен!
Вицын, Никулин и Моргунов ненавидели своих Труса, Балбеса и Бывалого! Ну, а как же! Крупные актёры, а к ним прилипли эта репутация, не соответствующая масштабу дарования.
А как страдал Александр Демьяненко из-за своего Шурика! Это ведь были просто экзистенциальные муки, Гайдай жизнь ему испортил!
Муравьёва стеснялась своей роли в "Москве слезам не верит".
Слушайте, даже Тихонов с некоторой брезгливой отстранённостью отзывался о Штирлице.
Удивительное отношение к собственным работам, которые стали народным достоянием.
Народ не тот? Или просто неприязнь к какому-либо лёгкому жанру?
Всё-таки советские кинематографисты были серьёзно травмированы этим культом "сложного кино"...
Комментарии:
Владимир Вольвич:
Любое художественное произведение, когда становится достоянием зрителя-читателя, теряет связь со своим творцом. Настоящее искусство - это на самом деле совокупность двух процессов - собственно произведения, и воспроизведения зрителем, который к этому произведению добавляет собственное понимание смысла. Рязанов задумывал одну "Иронию", артисты сыграли другую, а зритель ее воспринял под своим углом зрения; и в таком виде "Ирония" существует сегодня. Но когда окончательное вымрет советское поколение, и всенародный фильм станет другой. А еще через сто лет люди вообще не будут понимать, что в этом фильме смотреть.
Сегодня ведь Барбара Брыльска не может объяснить полякам (сам видел в интервью), почему этот фильм столько лет все смотрят, и не только в новогодней программе. Вроде бы пересказывает содержание и наталкивается на огромные недоуменные глаза: что тут смотреть?
А как Ада Роговцева относится к своим советским-просоветским ролям в театре и кино? И Вахтанг Кикабидзе, может быть, тоже хотел вычеркнуть кое-что из своей фильмографии. Но поздно, они уже не властны над образами, которые создали.
Валерий Кичин:
Если вспомнить, как принимала все эти фильмы критика, то выявится закономерность: критики почему-то уверены, что настоящее кино делается не для зрителей. И чем популярнее фильм, тем он хуже. Многолетняя критическая бомбардировка таких фильмов сделала свое дело: даже их создатели стали их стесняться. В кинематографистах поселена убежденность, что работать на публику - это плохо. Интересно. что ничего подобного в мировой критике нет, это наше ноу-хау. В конце концов оно привело к тому, что хорошего и одновременно популярного кино у нас больше нет. Зрители и наше кино разошлись всерьез и надолго.
<…>
И тем не менее теория мощно влияла на практику. Мол, искусство - это самовыражение, а не сфера обслуживания. Чистоплюйство было хорошим тоном, к комедиографам при жизни относились как к кино второго сорта - даже Гайдай, даже Рязанов это ощущали на себе. И не могли не комплексовать по этому поводу, как бы ни храбрились.
Александр Бобров:
Да, феномен. Актёрский, лицемерный. Благодаря этим ролям они стали всенародно известными и любимыми, получили самые больше гонорары, все льготы, квартиры в центре. Возник комплекс «для своих», для прессы: а ведь я мог бы… Что мог? Что сыграла Ахеджакова – «Старые клячи?».
Свежие комментарии