Обстановка в Министерстве внутренних дел России давно перестала быть просто тревожной — теперь она близка к критической. Ещё недавно министр Владимир Колокольцев открыто признал: в ведомстве не хватает около двухсот тысяч сотрудников. Это не просто статистика. За этими сухими цифрами — реальная деградация системы. Каждый месяц дефицит только увеличивается, а текучка достигает таких масштабов, что в некоторых подразделениях остаются буквально единицы.
Попытки исправить положение вызывают у специалистов лишь горькую усмешку. Вместо того чтобы повысить оплату труда, модернизировать инфраструктуру и вернуть уважение к профессии, руководство пошло по пути наименьшего сопротивления — упростило приём на службу, в частности отменив стажировку для вновь прибывших сотрудников. Это похоже на ситуацию, когда открытый перелом пытаются лечить подорожником, уверяя пациента, что «всё само заживёт».
Так почему профессия, когда-то считавшаяся делом чести и мужества, сегодня обесценилась? Почему даже те, кто ещё недавно гордился формой и погонами, массово пишут рапорты об увольнении? Даже дорожно-патрульная служба ГАИ, некогда считавшаяся элитой, сегодня испытывает острую нехватку кадров — впервые за всё своё существование.
О реальном положении дел в системе рассказал обычный полицейский Сергей, пять лет проработавший «на земле». Его слова — не просто личная исповедь, а отражение того, что чувствуют тысячи тех, кто когда-то пришёл в органы по зову сердца, а теперь уходит с чувством горечи и усталости.
Как я потратил пять лет на учёбу ради выживания
Сегодня я поставил подпись под рапортом об увольнении. Пять лет назад, поступая в институт МВД, я искренне верил, что буду защищать граждан, бороться с преступниками и делать мир хоть немного безопаснее. Сейчас же я понимаю: на 50 тысяч рублей в месяц в российской глубинке можно только существовать, но не жить.
Сижу в своём так называемом кабинете — громкое слово для комнаты три на три метра, где пахнет старым линолеумом и пылью. Кривой стол, выцветшие папки, стены в трещинах. На стене висит план работы на месяц, который уже давно стал формальностью. Смотрю на него и думаю: всё, хватит.
В 2015 году я поступил в институт МВД. Конкурс — восемь человек на место, гордость семьи, слёзы матери на присяге. Тогда казалось, что впереди — стабильность, уважение, уверенность в будущем.
Учёба была тяжёлой, но интересной. Криминалистика, уголовное право, строевая подготовка, стрельбы, наряды, дежурства, бесконечные зачёты. Просыпались в шесть утра, шли на физподготовку, потом лекции, потом дежурства. Жили по восемь человек в комнате, питались в столовой, где меню не менялось годами: перловка, макароны, компот из сухофруктов. Всё это терпелось, потому что верилось — потом всё окупится.
После выпуска отправили в районный центр, население — пятнадцать тысяч человек, три улицы, один парк и пара старых пятиэтажек. От областного центра — триста километров, дорога разбита, автобусы ходят раз в день.
Первая зарплата — двадцать восемь тысяч. Долго смотрел на расчётку, думал, ошибка. Сейчас, спустя пять лет, — сорок. И это с надбавками и выслугой.
Одноклассники зарабатывают в два-три раза больше. Васька — автослесарь, получает пятьдесят-шестьдесят тысяч. Серёга — прораб, у него под сотню выходит. Димон открыл шиномонтаж — в сезон по сто пятьдесят зарабатывает. А я, офицер полиции с красным дипломом, — пятьдесят. Иногда думаю, что зря пошёл учиться, надо было идти в техникум после девятого. Был бы электриком, с деньгами и без нервов.
Сытый курьер и вечно голодный участковый
Недавно встретил знакомого — обычный парень, без диплома, без связей, без особых умений. Работает курьером в областном центре. Крутит педали целыми днями, возит еду по городу. И что вы думаете? В месяц у него выходит от восьмидесяти до ста двадцати тысяч рублей. Без выслуги, без звания, без ответственности. Да, бывает, промокает под дождём, мёрзнет на ветру, но зато у него в кармане живые деньги, а не обещания о «стабильности» и рассуждения о «престиже», которого уже давно нет. Разница у нас в доходе — в два раза, и это на самом деле очень грустно.
Если посмотреть вокруг, становится обидно. Продавец в «Магните» получает сорок — пятьдесят тысяч, и это особо не напрягаясь. Грузчик на складе — пятьдесят — шестьдесят. Люди просто разгружают коробки и уносят домой больше, чем я, офицер полиции, рискующий головой на вызовах.
В «Красное & Белое» тоже постоянно ищут работников — на дверях объявления висят месяцами: зарплата от пятидесяти. И люди идут. Потому что там нет нервотрёпки.
Курьеры и вовсе живут по своим правилам. У знакомого график свободный, он сам планирует свой день. Хочет — работает до ночи, хочет — отдыхает. Он смеётся: «У меня начальник — приложение в телефоне». И ведь правда — никакого давления сверху, никаких рапортов и планёрок.
А я, офицер, человек с образованием и пятью годами службы, получаю свои сорок тысяч и слушаю на занятиях по четвергам лекции о долге, чести и служении народу.
Даже уборщица в нашем отделе получает 35 тысяч. Разница в наших доходах — пятнадцать тысяч. Только вот она уходит домой вовремя, спит спокойно, не боится выездов в три часа ночи и не носит погоны, за которые, по сути, уже давно не платят.
За эти жалкие пятнадцать тысяч сверху я отвечаю за порядок на участке, ночами сижу в дежурке, разбираю бытовуху, и каждый раз, выходя на вызов, не знаю, вернусь ли домой. Иногда ловлю себя на мысли: а может, действительно проще было бы крутить педали на велосипеде, чем впахивать на систему, которой до тебя нет дела?
80% службы — бумажки
Романтика службы закончилась, как только я столкнулся с реальностью. Основная часть работы — не раскрывать преступления, а писать отчёты. Каждое утро планёрка: начальник раздаёт задания — «провести профилактику», «сдать отчёт по рейду», «обойти участок». Всё для галочки.
Отчёты, планы, сводки, рапорта — десятки страниц бумаги, на которых нет ничего, кроме формальностей. Сидишь до ночи, заполняешь бланки: «Проведена беседа с гражданином Ивановым о вреде алкоголя». А Иванов в это время уже лежит под забором с бутылкой.
Реальные дела — редкость. Обычно бытовуха: муж пьяный бьёт жену, соседи дерутся из-за забора, магазин жалуется на мелкую кражу. Все знают всех, круг замкнутый. Сегодня они дерутся, завтра пьют вместе.
Я всё чаще ловлю себя на мысли: я не борюсь с преступностью. Я просто создаю иллюзию борьбы, прикрывая статистикой.
Бюджет выживания
Зарплата — 50 000 рублей. Компенсация за жильё — 8 000. Итого 58. На бумаге вроде неплохо. На деле — смех.
Съём однушки — 15 000. Коммуналка — до пяти зимой. Продукты — 20 000 минимум. Одежда, обувь, бензин, проезд — всё за свой счёт. На отдых, на лечение, на семью ничего не остаётся.
Форму выдают, но она убогая. Например, форменную обувь даже бомжу будет надеть стыдно. Новые туфли — 5000 из собственного кармана. Хорошие брюки и рубашка в специализированном магазине с полным набором шевронов в среднем около 3 тыс. рублей. Куртка зимняя — 4 тыс. рублей, фуражка — 2,5 тыс. рублей и всё в таком же духе. Есть служебная машина, но бензин и ремонт за свой счёт, компенсации нет.
Раньше на зарплату можно было хоть что-то отложить, теперь — живёшь от зарплаты до зарплаты. Цены растут быстрее, чем успеваешь получать надбавки.
Хочу жить, а не выживать
Мне двадцать восемь. Семья, жена — учительница, получает чуть больше пятидесяти. Вроде вдвоём хватает, но на грани. Ни ребёнка завести, ни отпуск спланировать. Море видел десять лет назад, когда ещё студентом был.
Коллеги уходят пачками. Молодые не задерживаются. Кто постарше — досиживают до пенсии, потому что деваться некуда. Недавно пришёл молодой лейтенант, глаза горят. Смотрю — копия меня пятилетней давности. Дай бог, продержится год.
Родители не понимают: «Как же так? Офицер, форма, стабильность…» А я устал объяснять, что стабильность в нищете — не привилегия, а приговор.
Рапорт подписан. С понедельника иду работать охранником в торговый центр. Смена — два через два, зарплата — те же 50 тысяч. Без отчётов, без бессонных ночей, без постоянной угрозы взыскания. Отработал — свободен.
Хочу пожить по-человечески. Съездить на море, купить одежду без оглядки на цену, позволить себе поесть в кафе. Может, потом найду что-то лучше, но точно не вернусь туда, где пятилетняя служба обесценилась до копеек.
Начальник, услышав о моём увольнении, только тяжело вздохнул. Понимает — таких, как я, становится всё больше.
Я не считаю себя предателем. Я просто выбираю жизнь. Потому что защищать других можно только тогда, когда сам не стоишь на грани выживания.
Свежие комментарии